Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Десять лет назад закончилась одна кровавая и весьма масштабная история, которая так или иначе затронула почти всех обитателей криминального Нью-Йорка. Сейчас ее называют “уличными войнами”. Как это было, в самых общих чертах - я сейчас расскажу. Кто знает больше деталей - тот молодец. Но начать стоит несколько издалека…
Предыдущий Дон, объединивший под своей властью подавляющее число бандитов из рядов итальянских иммигрантов, дон Гарвардо Старконни, умел быть жестким, когда это необходимо, но заводить друзей он любил все-таки больше. Не зря ведь, если верить теперь уже байкам, когда-то давно свой путь к вершине Гарвардо начал в компании друга - ловкого вора Хэнка Пима по прозвищу “Муравей”. Годы шли, Пим предпочитал делать сольную карьеру, а Старконни строил свою криминальную империю, или, как предпочитал выражаться он сам, “расширял Семью”. Разумеется, в какой-то момент Гарвардо обзавелся и семьей всамделишной - женился на хорошей женщине по имени Мария, и спустя не такое уж долго время у них родился сын Антонио, которого очень быстро все стали звать Тони, и никак иначе.
На очередном витке налаживания связей Старконни решает, что один бывший иммигрант всегда поймет другого (особенно если оба они католики), и постепенно сближается с представителями айриш моба - ирландской мафии. Очень быстро в его ближайший круг входят два молодых, борзых, но принципиальных и смелых “падди” - Стивен Роджерс и Баки Барнс. Гарвардо видит в этих молодых людях будущих боссов айриш моба.
До сих пор рассказывают, что когда-то Тони Старконни был очень дружен с ними, особенно с Роджерсом, и таскался за старшими друзьями собачьим хвостиком. Говорят даже, он был к ним так привязан, что, когда Роджерс и Барнс отправились добровольцами на фронт Первой Мировой, Тони подделал документы и, сказавшись старше, чем он есть, сбежал вслед за ними в Европу. Когда война закончилась, и все вернулись на родину, дружба продолжилась. Увы, недолго…
Гарвардо и Мария Старконни толком не успели понянчить своего внука Винченцо. В 1919 году они погибли в автокатастрофе.
Два года все считали, что это несчастный случай, пока наконец сильно ниже по течению реки, в которую упал автомобиль, удалось выудить его останки. В салоне до сих пор были заметны следы жестокой борьбы - и весьма узнаваемый протез Баки Барнса. Тони Старконни, который, видимо, так толком никогда и не считал, что родителей погубили злосчастные обстоятельства, склонился под гнетом многочисленных косвенных доказательств о том, что ирландцы злоумышляли против его отца и хотели усилить свое влияние. Доказательства эти предоставил консильери клана Старконни, Обадайя Стейн. Тони не стал медлить и объявил против ирландцев жесткую позиционную войну, начав давить на их дела, их бизнес и их парней по всем территориям и районам. Барнс вины не признавал, босс Роджерс занял сугубо оборонительную позицию, но спуску не давал, не позволяя итальянцам творить хаос в ирландских районах. Поэтому стычки были очень часты, и временами весьма жестоки.
Хэнк Пим, уже довольно долгое время ведуший уединенный образ жизни, попытался поговорить с молодым Доном, поскольку не верил в злой умысел ирландцев. Из этой беседы Тони сделал выводы “кто не с нами, тот против нас”, и Пиму на протяжении всех уличных войн пришлось скрываться с маленькой дочерью у ирландцев.
Эрик Леншерр сразу дал понять, что конфликт двух диаспор не должен задеть его предприятия и его людей. Не раз и не два люди, работающие в казино и букмекерских конторах Магнита вступали в стычки и с ирландцами, и с итальянцами. Но в целом Леншерр придерживался строгого нейтралитета.
Недолгое время на стороне Стива Роджерса можно было увидеть известного героя бульварных романов и по совместительству ганфайтера, а так же частного детектива Клинта Бартона.
В 1926м году комиссаром полиции Нью-Йорка становится ветеран Великой Войны Николас Фьюри. Именно его большинство законопослушных граждан считают главной причиной, по которой уличные войны наконец завершились. Достоверно неизвестно, какие чудеса кнута и пряника Фьюри проявил, где он и его люди откапывали информацию, однако в итоге открылись новые подробности смерти Гарвардо и Марии Старконни. Оказалось, что с самого начала их смерть планировал и организовывал консильери Стейн. Тони Старконни собственноручно казнил предателя, объявил о конце войн, принес свои извинения Роджерсу, Барнсу и его людям, и сделал очень много серьезных уступок в областях ведения бизнеса и распределения городских территорий.
Ходят слухи, что Вендетту нельзя закончить вот так просто, извинившись на словах. Подобные ошибки искупаются лишь кровью. И, согласно сплетням, уличные войны на самом деле закончились подобием дуэли между андербоссом Старконни, Джеймсом Роудсом по прозвищу “Патриот” - и Сэмом Уилсоном по прозвищу “Сокол”, молодым, но дельным черным парнем, который, поговаривают, сделал очень много для примирения между двумя диаспорами, хоть и выступал неизменно на стороне Кэпа.
Вот уже десять лет криминальная жизнь в Нью-Йорке идет своим чередом. Не без всплесков, конечно, но куда как спокойно по сравнению с теми лихими годами. Падди и макаронники больше не убивают друг друга прямо на улицах - но, увы, о былой дружбе речи тоже и близко не идет.
Предыдущий Дон, объединивший под своей властью подавляющее число бандитов из рядов итальянских иммигрантов, дон Гарвардо Старконни, умел быть жестким, когда это необходимо, но заводить друзей он любил все-таки больше. Не зря ведь, если верить теперь уже байкам, когда-то давно свой путь к вершине Гарвардо начал в компании друга - ловкого вора Хэнка Пима по прозвищу “Муравей”. Годы шли, Пим предпочитал делать сольную карьеру, а Старконни строил свою криминальную империю, или, как предпочитал выражаться он сам, “расширял Семью”. Разумеется, в какой-то момент Гарвардо обзавелся и семьей всамделишной - женился на хорошей женщине по имени Мария, и спустя не такое уж долго время у них родился сын Антонио, которого очень быстро все стали звать Тони, и никак иначе.
На очередном витке налаживания связей Старконни решает, что один бывший иммигрант всегда поймет другого (особенно если оба они католики), и постепенно сближается с представителями айриш моба - ирландской мафии. Очень быстро в его ближайший круг входят два молодых, борзых, но принципиальных и смелых “падди” - Стивен Роджерс и Баки Барнс. Гарвардо видит в этих молодых людях будущих боссов айриш моба.
До сих пор рассказывают, что когда-то Тони Старконни был очень дружен с ними, особенно с Роджерсом, и таскался за старшими друзьями собачьим хвостиком. Говорят даже, он был к ним так привязан, что, когда Роджерс и Барнс отправились добровольцами на фронт Первой Мировой, Тони подделал документы и, сказавшись старше, чем он есть, сбежал вслед за ними в Европу. Когда война закончилась, и все вернулись на родину, дружба продолжилась. Увы, недолго…
Гарвардо и Мария Старконни толком не успели понянчить своего внука Винченцо. В 1919 году они погибли в автокатастрофе.
Два года все считали, что это несчастный случай, пока наконец сильно ниже по течению реки, в которую упал автомобиль, удалось выудить его останки. В салоне до сих пор были заметны следы жестокой борьбы - и весьма узнаваемый протез Баки Барнса. Тони Старконни, который, видимо, так толком никогда и не считал, что родителей погубили злосчастные обстоятельства, склонился под гнетом многочисленных косвенных доказательств о том, что ирландцы злоумышляли против его отца и хотели усилить свое влияние. Доказательства эти предоставил консильери клана Старконни, Обадайя Стейн. Тони не стал медлить и объявил против ирландцев жесткую позиционную войну, начав давить на их дела, их бизнес и их парней по всем территориям и районам. Барнс вины не признавал, босс Роджерс занял сугубо оборонительную позицию, но спуску не давал, не позволяя итальянцам творить хаос в ирландских районах. Поэтому стычки были очень часты, и временами весьма жестоки.
Хэнк Пим, уже довольно долгое время ведуший уединенный образ жизни, попытался поговорить с молодым Доном, поскольку не верил в злой умысел ирландцев. Из этой беседы Тони сделал выводы “кто не с нами, тот против нас”, и Пиму на протяжении всех уличных войн пришлось скрываться с маленькой дочерью у ирландцев.
Эрик Леншерр сразу дал понять, что конфликт двух диаспор не должен задеть его предприятия и его людей. Не раз и не два люди, работающие в казино и букмекерских конторах Магнита вступали в стычки и с ирландцами, и с итальянцами. Но в целом Леншерр придерживался строгого нейтралитета.
Недолгое время на стороне Стива Роджерса можно было увидеть известного героя бульварных романов и по совместительству ганфайтера, а так же частного детектива Клинта Бартона.
В 1926м году комиссаром полиции Нью-Йорка становится ветеран Великой Войны Николас Фьюри. Именно его большинство законопослушных граждан считают главной причиной, по которой уличные войны наконец завершились. Достоверно неизвестно, какие чудеса кнута и пряника Фьюри проявил, где он и его люди откапывали информацию, однако в итоге открылись новые подробности смерти Гарвардо и Марии Старконни. Оказалось, что с самого начала их смерть планировал и организовывал консильери Стейн. Тони Старконни собственноручно казнил предателя, объявил о конце войн, принес свои извинения Роджерсу, Барнсу и его людям, и сделал очень много серьезных уступок в областях ведения бизнеса и распределения городских территорий.
Ходят слухи, что Вендетту нельзя закончить вот так просто, извинившись на словах. Подобные ошибки искупаются лишь кровью. И, согласно сплетням, уличные войны на самом деле закончились подобием дуэли между андербоссом Старконни, Джеймсом Роудсом по прозвищу “Патриот” - и Сэмом Уилсоном по прозвищу “Сокол”, молодым, но дельным черным парнем, который, поговаривают, сделал очень много для примирения между двумя диаспорами, хоть и выступал неизменно на стороне Кэпа.
Вот уже десять лет криминальная жизнь в Нью-Йорке идет своим чередом. Не без всплесков, конечно, но куда как спокойно по сравнению с теми лихими годами. Падди и макаронники больше не убивают друг друга прямо на улицах - но, увы, о былой дружбе речи тоже и близко не идет.